Сегодня ландшафты мировой киберкарты заметно видоизменяются под воздействием фактора COVID-19. По данным глобального исследования одного из отраслевых лидеров североамериканского рынка Tanium, 90% компаний столкнулись с ростом числа кибератак во время пандемии, причем первые проблемы начались в течение двух месяцев после объявления локдауна. Причина проста: ключевые проекты по обеспечению кибербезопасности были отложены в долгий ящик ради экстренной организации перевода огромного количества сотрудников компаний на удаленную работу. Часто – спонтанной и технически неподготовленной. Нехватка ресурсов в условиях цейтнота и экономического спада спровоцировала умножение «окон уязвимости» корпоративных сетей.
В ситуации, когда при помощи хакерской атаки можно вывести из строя любой промышленный либо инфраструктурный объект или дестабилизировать целый регион, значение кибербезопасности возрастает на порядок.
Достаточно бросить беглый взгляд на эволюцию международных документов в этой сфере:
- 2001 год. Принятие Советом Европы Будапештской конвенции по борьбе с киберпреступностью.
- 2011 год. Начало работы при участии России и США над созданием конвенции по ведению кибервойны по аналогии с Гаагской (1899 и 1907 годы) и Женевской (1929 год), где предусматривается выведение из-под кибератак гражданских объектов.
Путь к декриминализации кибервойн занял не более десятилетия.
В России проблематике кибербезопасности традиционно уделяется серьезное внимание. После утверждения указом президента
в 2000 году главный программный документ – Доктрина информационной безопасности Российской Федерации – был существенно обновлен в 2016-м. И если в 2018 году согласно Глобальному индексу кибербезопасности, по версии Международного союза электросвязи ООН, Россия занимала 26-ю строчку, то к 2021 году мы уже переместились на 5-ю позицию.